Вот всегда так: обещала сделать быстро и одно, а делаю далеко не сразу и другое. Хотела ведь показать любимые украшения, а сейчас покажу фото своих рукоделий. Как-то мне прислали картинку с выставки, накоторой были бусики из льна. Подумала: наверное я тоже так смогу. Ну, так не так, а кое-что наваяла.
Наш дом считается «заводским».То есть строили его и проживают те, кто работал на одном заводе. Я втерлась сюда в лихие годы по случайности и везению. Большинство народонаселения не знала, да и сейчас мало знаю. В нашем подъезде жила дама, которая производила впечатление бойкой, энергичной, молодящийся, из тех, кому палец в рот не клади. Но чего-нибудь другое можно. Впрочем, она и сейчас тут живет, но в другом статусе.
Когда дом только строили и пару лет после заселения, с ней жил парень с собакой. Мужчина лет на 15 ее моложе, собака овчарка. Его совсем не знаю. Запомнилось только, что на собраниях жильцов дома кидал тупые реплики, а его дама хихикала.
Несколько лет пожили вместе, разошлись. Интересны версии этого события. Женщины говорят: «Ну и правильно, что выгнала. Зачем ей эта обуза? Он мало зарабатывает, любит выпить, да еще и собака...» Мужчины говорят: «Ну и правильно, что ушел. Он помогал ей сначала строить, потом с ремонтом, а когда все готово — стал ненужным. Попользовалась и выкинула.»
Мне всегда нравилась мысль, что дорога домой — это не что-то невнятное и просто путь, маршрут, место передвижения, а березовая аллея. Она довольно старая, лет 40 ей, пожалуй. Божечки, что я сказала!
40 лет — это то самое, критическое число, которым нас тут пугают. Но мне не страшно. Я уже перешагнула эту черту и твердо знаю — ничего ужасного за ней нет! Жизнь продолжается. И она что ДО того, что ПОСЛЕ того, прекрасна. Прекрасна сама по себе. Потому что от того, как облетают листочки календаря, в ней ничего не меняется. Меняешься ты, твои мысли. А это зависит отнюдь не от цифр.
Когда не было в городе березовой аллеи, люди ходили на то место, где сейчас стоит мой дом, собирать клюкву. Потому что здесь было болото. Даже знаю аксакалов, которые это делали. Я приехала в город позже. Аллея уже была. И я ходила по ней смотреть, как строится мой дом. По СВОЕЙ аллее смотреть на СВОЙ дом. Для меня это очень важно, чувствовать, что ты помещица… Что у тебя есть собственность. Тогда можно это любить, холить и лелеять. Улучшать. По крупиночке. Приближаясь к идеалу. Который, по достижении, можно с успехом заменить на другой идеал. Чтобы было о чем мечтать. А то как же мы без мечты? Без алых парусов? Без них море — просто много воды.
Когда я из каких-либо соображений беру с собой фотоаппарат, то всегда, любой цикл фотографий начинается с аллеи. Если это весна, то между двумя рядами берез концентрируется самый свежий и щемяще прохладный воздух… На асфальте снега уже нет, он бугрится по сторонам. Вокруг березовых стволов и скамеек.
Когда весна уже идет полным ходом, но вдруг внезапно выпадает снег, приятно пройтись по аллее, оставляя на ней следы. Как первочеловек.
Потом появляется зелень. И аллея молодеет, хорошеет, забывая, что она уже дама пожившая, и асфальт местами растрескался...
Почему-то лето вызывает у меня наименьший отклик. Возможно, потому что летом отпуск. Манят другие города и страны. В тебе рождается крамольная мысль, что есть горы и моря, другие аллеи, которые так и шепчут: «Чтобы понять, как хороша твоя березовая аллея, надо пройтись и по другим… Может и не березовым. Да мало ли деревьев в мире?» Покупаешься на их соблазнительный шепот, идешь, оставляя свой легкий, малозначительный след. И опять возвращаешься домой. К своей, уже осенней, накопившей цвета, теней, контуров, бликов, шуршания велосипедных шин и птичьего гомона березовой аллее.
Сейчас аллея уже пустеет. Облетают последние листья. Дворники сгребают их в огромные кучи. Жечь запрещено. Чтобы не протыкать столбами дыма дырки в атмосфере. Листья закидывают в машины и увозят за город. Конечно, хотелось бы запаха горящей листвы. Как в той старой песне «Листья жгут, листья жгут, Как прощальный салют...» Но атмосфера, безусловно, важнее. Можно вдохнуть в себя и запах прелой осенней листвы. Задержать его в себе. И запомнить, до зимы.
Кроме времен года, нам с аллеей знакомы рассветы и закаты, яркое солнце и туман… Но это совсем другая история.
Достала из шкафа что-то прошлогоднее. Чай, лето наступила. Руку в карман (конечно, в надежде найти заначенные деньги). Но тщетно, да и привычки такой нет, все деньги в кошельке и на карточках. А там что-то лежит. Вытаскиваю — конфета. Это плюс. Надеюсь, на конфеты срока годности нет. Или он длинннннюююющий. Но это была мятная конфета. Я их не люблю. Минус. Короче — вышла в ноль.
С мальчиками как с мужчинами — разная логика, трудно понять, что имеют в виду.
Есть у нас упражнение: нужно описать нарисованное на картинке так, чтобы оппонент угадал. Пришла очередь Степана. Все парни не любят проигрывать, поэтому он старается описать так, чтобы было верно, но максимально непонятно. Задумчиво смотрит на картинку: «Мы туда ходим.» «Куда?» «Ага, так я тебе и сказал.» «Мы с тобой ходим?» «Можно и с тобой.» Куда я могу пойти со своим учеником, которому шесть лет? Да еще и звук Р доложен быть в этом слове… Оказалось, на базар.)
Смотрит на картинку с изображением розы. «Тюльпан?» «Нет. Мало того, что не очень похоже, еще и Р в слове нет». Радостно: «Петрушка!» Этот парень не должен проигрывать!
Перекидываем друг другу мячик. На каждый бросок нужно назвать слово с твердым звуком Р в середине. У Степы словарь быстро истощается. Наконец, радостно восклицает, нужное слово пришло в голову: «Грыша!» Буквами не изобразить звук Г, который звучит не совсем по-русски. Степа учится в белорусскоязычной гимназии. Смущенно: «А что, такое имя есть...»
Занимаюсь сегодня с парнем пяти лет от роду. Мальчик хороший, веселый, бойкий. Большинство детей от природы победители и оптимисты. Это потом жизнь внесет свои коррективы.
Игра «Мишка-хвастунишка». Нужно сказать, что у тебя не один такой предмет, как на картинке, а пять. Дополнительная сложность — не потерять звук Р. Но это к делу не относится.
Слава делает кучу ошибок. Правильно названные картинки отдаю ему, ошибочные откладываю, чтобы позже повторить несколько раз. У мальчика четыре картинки, у меня штук десять. На глазах слезы. Утешаю его тем, что они не окончательно мои, как только Слава правильно назовет изображение — тут же отдам ему.
Несколько слов ну никак не даются. Слава пускается на хитрость. Например, «ранец» никак не превращается в «пять ранцев». Постоянно то «пять ранцей», то «пять ранец». Прибавил к этому слову «супер». В надежде, что «пять супер ранцей» ошибочными быть не могут.
Слово «рука» тоже проблемное. Казалось бы, чего проще — «пять рук». Но нет. «Пять рУкав» для него звучит лучше. Уже значительное количество картинок назвал верно, но хочется ведь все. Нашел для этих противных рук гениальный выход. Говорит: «Девять рУкав». Девять ведь значительно больше, чем пять. С таким количеством точно невозможно проиграть.)
Через три недели отпуск. Это хорошо. Но поехать куда-то так проблематично… И даже не потому, что по известным причинам для нас закрыто множество стран, а потому что у меня Грифель. Масю оставить на недельку легко. Мне кажется, он даже не особо заметит моего отсутствия. А вот Грифель другое дело. И даже не в страдниях дело. Мне надо оставить его так, чтобы я была уверена, что он будет накормлен правильной едой, а если заболеет — адекватно пролечен. Но так сложились обстоятельства, что все, кто мне в этом помогал раньше, постепенно рассосались.
Пришла в голову мысль, нельзя ли поехать куда-то с песиком. Посмотрела, что кое-где у нас (в Беларуси) можно поселиться с собаками. Но это больше касается агроусадеб. То есть, будет очень мало отличаться от нашей нынешней жизни.
Хочется найти такое место, куда не только можно приехать с песиком, а это для таких как я и создавалось. Чтобы были подходящие условия, собачьи тусовки, площадки. То есть не чтобы нас терпели как неизбежность, а это было бы таким замыслом.
Или я много чего хочу и такого не бывает?
Возила Грифеля недавно на груминг на такси. Водители не очень хотят перевозить пассажиров с животными. По понятным причинам. Они-то не знают, что Грифель обожает людей и если бы ко мне забрались грабители, помогал бы собирать вещи.
Грифель такса не типичная. Все привыкли к гладкошерстным. О чем говорить с таксистом? Конечно о собаках. Спешу уверить, что пес не агрессивный и в затылок не вцепится. Все удивляются, что это такса. И не потому, что шерсть длинная. В их представлении таксы должны быть супер подвижные и беспричинно агрессивные.
Грифель даже в незнакомой обстановке не проявляет неадекватности. Он рад всем людям. Может, это особенности характера или воспитания. Не знаю. Я вот что подумала: а если бы Грифель со щенячьего возраста знал, что от такс ждут дурных поступков, возможно, он так бы и поступал?
Может быть, не совсем подходящее сравнение. В одной минской семье росла девочка с синдромом Дауна. Если кто не в теме, они бывают разные. И отставание в развитии может быть от легкой до тяжелой и глубокой степени. Это девочка была… как бы немного замедленная. Мама отдала ее в студию хореографии. По счастливой случайности, преподаватель не знала о том, что у ребенка синдром Дауна. Она только говорила маме, что девочка не всегда сразу понимает, чего от нее хотят добиться. Но успехи есть.
Я уже как-то писала про девочку, которую порой приводит на занятия папа. Хотя, возможно, это было не тут, вкратце повторюсь. Ребенок поздний, обожаемый. Папа выглядит как страшный дядька, которым пугают детей. Типа, посадит непослушного ребенка в мешок и отнесет в лес. Очень худой, высокий, с резкими чертами лица. Нос переломан, кажется, даже не единожды. Но на занятиях он так включается в процесс, что чуть из штанов не выпрыгивает, чтобы его доча показала себя с лучшей стороны. Порой он даже шепчет что-то, типа незаметно.
Минут через двадцать общения с ним забываешь про внешность. Он кажется умным, классным, обаятельным.
Пару недель назад уехал в командировку. Недавно вернулся. Настя пришла на занятия с мамой. Та рассказывает: «Утром Настю в садик собирал папа. Он не очень-то умеет заплетать косы, сделал хвост. Так Настя после тихого часа не разрешила воспитателю себя переплести. Потому что это ПАПА утром сделал ей прическу.» Признаться, на голове у Настя в тот момент особой красоты не было. Да какая разница? Красота — дело внешнее и не надо ломать то, что создавалось с любовью.)
Подошел ко мне Никита, мальчик лет четырех, показал картинку. «Это каляки?» — спросила я, наивная. «Нет, это...»
Подсказка: очень похоже.
